Любовь не делится, а умножается

Елена и Олег Фортуна

Мы столько раз рассказывали свою историю — и друзьям-приятелям, и журналистам других изданий, что никак не доходили руки написать её для собственного журнала. Но теперь, когда журналу уже год и мы уверены, что этот наш «ребёночек» точно будет жить, расти и крепнуть, — самое время рассказать о нашей семье. Ведь если бы всё сложилось иначе — и журнала бы не существовало!

2008, май. Олег

«Адюх, я оформил все документы, и через неделю мы поедем домой». Конец мая. Очень холодный и ветреный день. Взяв документы и немного вещей, мы с ребёнком стоим на остановке и ждём трамвай до ближайшего «макдональдса», куда ребёнок попросился. Как назло, кругом пробки и ветер сдувает с ног. Адюха прижимается ко мне, и я чувствую, как сильно и часто бьётся его сердечко. Пока мы едем только в гости, хотя у меня заключение на приёмную семью. Я бы хотел забрать его навсегда, но мы с женой решили, что сначала Адька у нас погостит, а потом мы с женой примем окончательное решение, забираем мы его или нет. И я, и воспитатели, и социальный педагог детдома много раз повторили Адюхе, что он едет в гости. Но его первый вопрос за порогом интерната: «Па-а-а-а-а, сейчас в гости, а когда насовсем?»

Мы знакомы уже больше года и уже стали друг для друга отцом и сыном. Так же нас воспринимают воспитатели. Но вопрос, останется ли Адька в нашей семье, по-прежнему открыт… Мы с женой долго разговаривали на эту тему, я почти семь лет уговаривал её на приёмного ребёнка, и вот она дала согласие — пока в гости, а там посмотрим.

В наш первый день мы гуляли по Нижнему Новгороду, разговаривали, куда-то ходили. Я был настолько взволнован, что на следующий день даже не мог сказать, где мы были и что делали. Помню выставку бабочек, где мы увидели самую большую бабочку в мире. А больше ничего и не помню.

И вот мы в Кирове. Познакомил Адьку с женой, с сыном, с котом. И начались обычные дни вроде как обычной семьи. Я не могу сказать, что было трудно. Да, мой сын Герман ревновал Адюху ко мне. Да, было тяжело супруге, но через это проходят практически все семьи с приёмными детьми. Я всячески старался поддерживать своих домашних, и Адька, надо отдать ему должное, понял чувства моего сына и старался не обнимать меня при нём, да и вообще вёл себя очень тактично. А между тем заканчивались разрешённые интернатом три недели «гостей», и надо было что-то решать…

Дети спят, мы с женой сидим на кухне, и она мне говорит, что не собирается ломать жизнь себе и сыну из-за чужих ошибок и пусть Адиль живёт там, где жил раньше. И она запрещает мне поддерживать с ним дальнейшие отношения и заниматься волонтёрской деятельностью (благодаря которой я с ним и познакомился). Это повергло меня в полный ступор. Я понимал, что ей и сыну тяжело принять Адюху, что на это требуется время, что надо поездить и позаниматься с психологами… Я был бы согласен, что сейчас не время забирать Ади, но я был в корне не согласен его бросить совсем, а также прекратить заниматься волонтёрством. Но мне ставили ультиматум: или Ади, или семья. А для меня без него семьи уже не существовало. Я не мог его бросить. Я не мог оставить своего сына в детском доме. И я сделал свой выбор.

2008, июль. Лена

Уже не первый месяц я хожу к психологу. Помимо обычных терзаний о собственном несовершенстве меня обуревает ещё и полная безнадёга по поводу личной жизни. Вот уже пять лет прошло с развода, я полностью свободна, у меня свой маленький бизнес, купленная в ипотеку квартира… в которой одна из комнат практически пустая. И также пусто в той части моей души, где должна жить любовь к детям и мужу. Потому что ни детей, ни мужа нет и не предвидится. Психолог Гена удивляется: «А зачем тебе вообще муж? Не хочешь рожать от кого попало? Так усынови!» Я в буквальном смысле открыла рот и весь остальной сеанс психотерапии уже не могла думать ни о каких других проблемах. «У меня может появиться ребёнок!» — эта мысль заслонила собой всё и звала к активным действиям.

На следующее утро я уже была в опеке, отвечала на настороженные вопросы «а это вам зачем?», уточняла про необходимые документы… А через полтора месяца в той же опеке уже получила заключение о том, что с точки зрения закона из меня должна получиться вполне подходящая мама.

Всё получилось настолько легко, что эти три месяца подготовки к «приёмному мамству» я до сих пор вспоминаю как один из самых счастливых периодов своей жизни. Единственное, что меня пугало, — выбор ребёнка. Я знала, что, познакомившись с ребёнком, я не смогу написать отказ. К счастью, не пришлось.

Мой сын Севастьян мне впервые «открыл личико» на сайте федерального банка данных о детях-сиротах. Совершенно чудесный карапуз почти 4 лет. Возраст, пол — всё, как я хотела. Запомнила его случайно: его редкое и невероятно красивое (особенно в сочетании с новой фамилией) имя было написано с грамматической ошибкой. И как только мне его анкета попалась в папке на приёме в ФБД, я без колебаний протянула её сотрудницам и сказала, что еду знакомиться с этим мальчиком.

Конечно, при встрече Сева оказался совсем другим. Редкий случай, когда фотография в банке данных приукрашивала действительность, — обычно наоборот… Но он мне всё равно показался очень красивым. Сейчас, когда я смотрю на его первые домашние фотографии, просто недоумеваю, почему мне так казалось: мальчик как мальчик, ничего особенного, ну, глаза синие, ну, симпатичный… то ли дело сейчас, когда он расцвёл в настоящего красавца! Может, просто свои дети всегда кажутся самыми-самыми?

Наше знакомство и общение было ничем не примечательным. Сева очень плохо говорил, поэтому беседы не удавались. Я иногда откровенно тяготилась поездками в дом ребёнка — ну не умела я с детьми интересно время проводить. Но согласие было уже подписано, мы ждали суда. И дождались. 14 октября 2008 года я записала в своём дневнике: «Первый семейный вечер. Сын сладко сопит после сказки про Красную Шапочку, обняв плюшевую корову-подушку. Мама, к своему удивлению обнаружившая, что дети пьют много жидкости, варит компот. И кажется, что так было всегда и никогда не было по-другому». А через три дня меня уверенно назвали мамой.

2008, октябрь. Олег

После летнего разговора с женой я отвёз Адильку в интернат. Когда вернулся, жена и сын со мной не разговаривали. Да и не нужны были, наверное, никакие объяснения. Просто Адька своим приездом вскрыл какие-то серьёзные противоречия внутри нашей семьи и был в каком-то смысле последней каплей, которая прорвала плотину. А дальше началось: развод, борьба с нашей местной опекой. Опека тут же отменила заключение о возможности быть приёмным родителем, и я больше всего боялся, что меня не пустят к ребёнку. Но мир не без добрых людей. Директор интерната нашему общению не мешала и поддержала меня в этой ситуации.

Через какое-то время я понял, что, живя в Кирове, ребёнка я не получу. Да мне и не особо нравилось здесь, я давно хотел переехать в Нижний Новгород, а тут и карты в руки. Мне нравится этот город, и я всегда хотел там жить. Работа уже была найдена, жильё тоже, но переехать мне было не суждено.

Ведя блог в Живом Журнале, я познакомился со своей будущей женой Леной. Сначала мы просто читали и комментировали дневники друг друга. Я часто бывал в Москве, и мы много раз договаривались встретиться и познакомиться «в реале», и это наконец произошло в конце апреля 2009 года. Так как ночевать мне было особо негде, а в гостиницу не хотелось, я планировал все дела сделать в один день и вечером уехать обратно. На что Лена, которая в будни очень занята и ей не до встреч, предложила остановиться у них с Севкой и остаться на выходные. Для меня это предложение было очень неожиданным. Ну да, мы знакомы более полугода — но по Интернету, и вот так пригласить практически незнакомого мужика в дом… На месте одинокой женщины с ребёнком я бы побоялся. Но судьбу не обманешь: если нам суждено было быть вместе, то мы бы встретились всё равно, рано или поздно, так или иначе.

2009, апрель. Лена

Выходные мы провели очень по-семейному. Был солнечный день, мы втроём гуляли в сквере около дома, ходили в магазин. Много разговаривали. Севка брал нас за руки, хитро поглядывая то на меня, то на Олега. Со стороны — семья да и только. И внутри — такое же ощущение, постоянно стучит в голове мысль: «Семья должна быть вот такой».

В воскресенье Олег уехал, и с понедельника мы продолжили наше виртуальное общение — теперь уже намного более активно. Я в тот момент была озабочена проблемой, как мне провести август вдвоём с Севкой: на дворе кризис, денег на отпуск мы не заработали, мама обещала его забрать к себе, и я написала заявление в садике, что мы ходить не будем, — и тут выясняется, что мама забрать внука не может. Я в совершенной растерянности. Вспомнились первые месяцы адаптации, когда я ходила по замкнутому кругу: «Я плохая мать — не могу проводить с ребёнком всё время» — «Мне надо работать, чтобы себя и сына прокормить» — «Я не могу работать, потому что думаю о том, что я плохая мать». Получалось, мне предстояло то же самое, только с «отягчающими обстоятельствами»: с деньгами стало туго совсем, хватало впритык на ипотеку и самое необходимое, а к сыну уже была довольно сильная привязанность, хотелось проводить с ним времени побольше уже не потому, что «положено», а просто хотелось…

Поделилась проблемой с Олегом. На что он ответил, что с ребёнком вполне может посидеть папа. Да, отвечаю, было бы неплохо, только папы к нам, таким прекрасным, почему-то в очередь не выстраиваются… «Ну, я готов выставить свою кандидатуру». В голове моей за несколько секунд пронеслись одновременно и смущение, и восторг, и «так не бывает», и «а вдруг он пошутил»… В общем, смятение. Написала в ответ: «Рассмотрим твою кандидатуру в установленном порядке».

Через две недели Олег снова приехал в Москву, мы подали заявление в ЗАГС и я одновременно начала собирать документы, чтобы забрать под опеку Адиля. Усыновление Севы опека признала благополучным, мы были на хорошем счету, поэтому мне было проще собрать все необходимые документы. И, конечно, мы все вместе съездили в Нижний Новгород. В интернате Адькины одноклассники спросили у него: «Это твоя новая мама?»

17 июня мы зарегистрировали брак. А в начале июля уже забрали Адьку домой, в Москву. Насовсем.

2009, октябрь. Олег

Всего год прошёл с момента моего развода с первой женой, а так всё изменилось! Я живу в Москве, у меня двое сыновей…

Конечно, было непросто. Мы как-то умудрились нарушить сразу все негласные правила: один ребёнок появился ещё до знакомства, второй оказался старше первого. По сути, у нас отношения были выстроены парами: Лена с Севой, я с Адилем. Адька жутко ревновал меня к Лене. Летом мы ездили к моим родителям в Киров, и там мы с Леной по вечерам выходили на улицу немного прогуляться, подышать воздухом, пообщаться наедине… ведь мы ещё так мало знали друг о друге! Через десять минут Адька вылетал за нами с дикой истерикой. Он думал, что семья — это папа в безраздельное пользование, а тут, оказывается, приходится его с кем-то делить.

Севка называл меня папой буквально с первого же дня знакомства, и тут уже ревновала Лена. Хотя, конечно, понимала, что папа — это очень важно и необходимо. В общем, взаимных ревностей и прочих побочных эффектов привыкания хватало. Но жизнь шла своим чередом, всё постепенно вошло в колею. Адька пошёл в новую школу, у него появились друзья и приятели… Ему, наверное, было тяжелее, чем всем нам: новым было абсолютно всё, кроме папы.

После свадьбы я взял фамилию Лены. И Адьку, хотя он был на тот момент под опекой, мы попросили записать в школе под новой фамилией. Он очень нервничал, когда приходилось где-то указывать прежнюю фамилию, и упорно называл себя «Адиль Олегович Фортуна».

Как-то мы поехали на день рождения к нашему другу. И нам приглянулся щенок. Адюха давно хотел какую-нибудь животинку и попросил нас взять этого щенка. Мы согласились при условии, что собакой он будет заниматься полностью сам. Кормить, гулять, убирать… Я, честно говоря, думал, что ребёнка хватит максимум на месяц. Примерно через месяц ему действительно надоело. Как-то я ему сказал: «Что, собака тебе больше не нужна? Отдадим обратно?» Ребёнок тут же согласился. Но мы с Леной не могли допустить этого. Назрел серьёзный разговор. Мы очень корректно провели параллель между собакой и Адюхой. Мы попросили представить его, что бы он чувствовал, если бы мы решили его вернуть в детский дом? Поговорили про ответственность: если уж взял собаку, то она с тобой до конца жизни. Как и вы с Севкой — раз мы взяли за вас ответственность, то мы вас никуда не отдадим. После этого у Ади поменялось отношение к псу, и больше не было ни намёка на «отдать». Да, и сейчас ему иногда лень что-то делать с собакой, но он понимает, что это его пёс и он за него отвечает.

Попривыкнув, мальчишки нас стали терроризировать: хотим сестрёнку! Да и мы тоже с Леной хотели. Лена даже жаловалась в шутку: мол, женское начало у нас в загоне, даже кот и собака — и те мужского пола! Я всегда хотел много детей, да и Лена планировала не меньше трёх. Так что появление дочки было лишь вопросом времени…

Примерно тогда же мы придумали наш проект «Родные люди». И в начале 2010 года вышел наш первый номер и заработал сайт. Первую обложку украсил собой наш сын Севастьян. Ведь история нашей семьи в каком-то смысле началась с того, что он взял нас с Леной за руки и повёл по парку.

2010, апрель. Лена

О том, что мы хотим третьего ребёнка, мы говорили в своей опеке ещё осенью 2009 года, но нам мягко отказали. Формально — потому что у нас тесновато (на самом деле — были абсолютно правы). Но формальные претензии мы быстро уладили: переселили детей в большую комнату, полностью поменяли там мебель, теперь всё было оборудовано для троих. И адаптация пошла на убыль. Всё-таки уже подходил к концу год нашей жизни вчетвером.

Весной 2010 года мы стали собирать документы — сразу три комплекта: чтобы усыновить из-под опеки Адьку, чтобы Олег стал Севке юридически папой и чтобы взять ещё Дашку. То, что это именно Дашка, мы знали — приглянулась она нам в банке данных, и мы даже не искали больше никого. Знали, что наш ребёнок нас дождётся. На фотографии в банке данных она ещё и на Севку оказалась очень похожа. Сейчас, когда я вижу их вместе, поражаюсь их сходству. Их не просто за брата и сестру родных можно принять, а за близнецов!

Первый контакт было установить трудно. Дашка — красавица, к ней постоянно ходили потенциальные усыновители и многие знакомились просто из любопытства: ведь читали перед этим её историю болезни и знали, что с таким диагнозом не возьмут… А нас диагноз не испугал. Тем более что заболевание оказалось в такой стадии, что, кроме профилактики в стационаре дважды в год, никаких неудобств не доставляет, а если так и дальше всё пойдёт — не исключено, что его и вовсе снимут. Но «добрая» нянечка в детдоме не упускала случая сказать Дашке, что именно из-за этой болезни её никто и не хочет удочерять. Поэтому настороженность и даже враждебность Даши при нашей первой встрече были объяснимы.

Но контакт мы установили довольно быстро. Часто навещали её в детдоме и в больнице, несколько раз брали с собой мальчишек. Дашка с нами с июня — пока решались процедурные и судебные вопросы, она числилась «в гостях», но мы-то знали, что это точно навсегда.

Многодетность — это непросто. Все мы с характером, поэтому страсти у нас иногда бушуют нешуточные. Адаптация, одним словом. У всех сразу. Но мы не сидим сложа руки: если не знаем, как справиться самим, — обращаемся к психологам. И за всеми сложностями и периодическими нервотрёпками всё-таки стараемся замечать главное: как расцветает наша девочка, как становится естественной её улыбка, мягче черты лица…

Вообще, у нас почему-то все дети потрясающе обаятельные, нежные и красивые. Друзья шутят, что нам достались «подарочные экземпляры». Завистники говорят, что мы воспользовались «блатом». А мы их просто любим.

Вот уже и Дашка просит сестрёнку… И мы тоже мечтаем. Нашей любви хватит на всех. Но нам пока некуда: в нашем теремке уже совсем тесно. Что ж, будем работать над тем, чтобы мечта превратилось в реальность. У нас получится!

Интересная всё таки семья: Родные люди